Да, есть такие концепты.

Это линия человекобога, белокурой бестии, антихриста. Она ведёт к самоутверждению человека и к самоуничтожению

У большинства в голове - схоластическая дребедень об Иисусе Христе.

Суха теория, мой друг, а древо жизни пышно расцветает.

Стихи Есенина - это откровение о купине неопалимой. В них он открывает людям глаза на Божественную красоту, разлитую в творениях.

Сухим схоластам этого не понять. Они много будут говорить о любви, но никогда не насладятся Божественным светом пожара снежинок в золотом огне.

Есенин видит Царство Божие. И это Царство - в глазах смотрящего. Дух Есенина прилеплен к красоте. Красота спасает мир.

Рационально - да. Но любовь Христа выше всякого гнозиса.

И эта любовь наглядно выражена в стихах Есенина, которые выражают состояние его блаженной души, соединённой с видимым им через рассматривание творений Богом

В рациональном подходе к Писанию человек себе только мозги иссушит. Накачает голову тезисами, которые не ведут к блаженству. Ему только и останется, что вести диалогизмы и утверждать свою плотскость. Соединение с тезисами Библии умом есть соединение с блудом своего же собственного ума.

В отличие от такой схоластической позиции, существует ещё и блаженное созерцание Бога, когда душа человека устраняет ненужное знание и соединяется с Богом в духе. Примером плода такого соединения может, в частности, быть поэзия Сергей Есенина в её лучших проявлениях

поэт в России больше чем поэт

Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
(с)

соединяйтесь не с тем, что говорится об Иисусе Христе, а с Самим Иисусом Христом, как это делает Сергей Есенин, что видно из его стихотворений, описывающие высшие состояния человеческой души, соединённой с Богом

стихи Есенина имеют не земное, а Божественное происхождение

это талант от Бога

Боги, боги мои! Как  грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих  туманах, кто  много страдал перед смертью, кто летел  над этой землей,  неся на себе  непосильный груз, тот это знает.  Это знает уставший. И он без сожаления покидает туманы земли, ее болотца и реки, он отдается  с легким сердцем  в руки смерти,  зная,  что  только  она  одна <успокоит его.>

Я усталым таким еще не был.
В эту серую морозь и слизь
Мне приснилось рязанское небо
И моя непутевая жизнь.

Много женщин меня любило,
Да и сам я любил не одну,
Не от этого ль темная сила
Приучила меня к вину.

Бесконечные пьяные ночи
И в разгуле тоска не впервь!
Не с того ли глаза мне точит,
Словно синие листья червь?

Не больна мне ничья измена,
И не радует легкость побед, —
Тех волос золотое сено
Превращается в серый цвет.

Превращается в пепел и воды,
Когда цедит осенняя муть.
Мне не жаль вас, прошедшие годы, —
Ничего не хочу вернуть.

Я устал себя мучить бесцельно,
И с улыбкою странной лица
Полюбил я носить в легком теле
Тихий свет и покой мертвеца…

И теперь даже стало не тяжко
Ковылять из притона в притон,
Как в смирительную рубашку,
Мы природу берем в бетон.

И во мне, вот по тем же законам,
Умиряется бешеный пыл.
Но и все ж отношусь я с поклоном
К тем полям, что когда-то любил.

В те края, где я рос под кленом,
Где резвился на желтой траве, —
Шлю привет воробьям, и воронам,
И рыдающей в ночь сове.

Я кричу им в весенние дали:
«Птицы милые, в синюю дрожь
Передайте, что я отскандалил, —
Пусть хоть ветер теперь начинает
Под микитки дубасить рожь».
1923 г.