На некоторое время он стал вообще необычайно деятельным, неусидчивым и попытался даже выскочить из пролетки, ругая всех прохожих хулиганами. Затем он выбросил в окно носовой платок и закричал, чтобы пролетку остановили, так как он потерял багаж. Потом стал рассказывать:
— Жил в Будейовицах один барабанщик. Вот женился он и через год умер.— Он вдруг расхохотался.— Что, нехорош разве анекдотец?
Все это время Швейк обращался с фельдкуратом с беспощадной строгостью. При малейших попытках фельдкурата отколоть очередной номер, выскочить, например, из пролетки или отломать сиденье, Швейк давал ему под ребра, на что тот реагировал необычайно тупо. Только один раз он сделал попытку взбунтоваться и выскочить из пролетки, заорав, что дальше не поедет, так как, вместо того чтобы ехать в Будейовицы, они едут в Подмокли. Но Швейк за одну минуту ликвидировал мятеж и заставил фельдкурата вернуться к первоначальному положению, следя за тем, чтобы он не уснул. Самым деликатным из того, что Швейк при этом произнес, было:
— Не дрыхни, дохлятина!
На фельдкурата внезапно нашел припадок меланхолии, и он залился слезами, выпытывая у Швейка, была ли у него мать,
— Одинок я на этом свете, братцы,— голосил он,— заступитесь, приласкайте меня!
— Не срами ты меня,— вразумлял его Швейк,— перестань, а то каждый скажет, что ты нализался.
— Я ничего не пил, друг,— ответил фельдкурат.— Я совершенно трезв!
Он вдруг приподнялся и отдал честь
— Ich melde gehorsam, Herr Oberst, ich bin besoffen [Честь имею сообщить, господин полковник, я пьян (нем.)]. Я свинья! — повторил он раз десять с пьяной откровенностью, полной отчаяния.
- Подпись автора
²⁹ Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями. ³⁰ А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил
Римлянам 8:29-30
